11.02.2015
Слова, вынесенные в заголовок этой заметки, принадлежат Николаю Александровичу Илларионову – ветерану Афганской войны, человеку, на долю которого выпали тяжелейшие испытания. Достаточно сказать, что вследствие полученных ранений он восемь месяцев пролежал на койке без движения.
Так почему же, вместо ожесточения, негатива, омраченных воспоминаний такие слова: «Нисколько на жалею…»?
- Родился в такое время, когда с детства приучали быть честными и видеть смысл жизни в исполнении долга. Я лишь делал то, что делали и мои предки. Дед воевал, отец воевал, и мне довелось служить. Как говорится, от судьбы не уйдёшь!
В Афганистан попал 16 июня 1982 г. Был назначен командиром пулеметно-гранатометного взвода. Участвовал во многих боевых операциях. Если честно, то завидовал рядовым солдатам…
Корр.: Почему?
Н.А.Илларионов: Потому что солдат отвечает только за себя. А когда у тебя за спиной 28 человек, чувство заботы о них не покидает ни днем, ни ночью.
Я, правда, в батальоне по возрасту был едва ли не самым старшим. Как раз по прибытию в Афганистан исполнилось 33 года. В коллектив попал хороший, за год многому научился, пообвык на войне. Молоденькие лейтенанты, только после военного училища, и те с каким-то доверием относились. Помнится, один говорил: «Мы знаем, что когда ты с нами, ничего не случится», - потом до полковника дослужился, был военкомом в Благовещенске.
Корр.: И, всё-таки, случилось?
Н.А.Илларионов: Случилось. 21 августа 1983 г. пришла команда: полковник, старший военный советник Северной зоны попал в засаду. В его машине – новая секретная рация. Надо выручать. Так как я находился ближе всех к месту происшествия, отправили меня. С двумя БТР.
Когда прибыл на место, автомобиль советника горел, люди лежали на дувале. Я открыл огонь в ту сторону, откуда вёлся обстрел, приказал второму БТРу взять на борт людей. К счастью, оказалось, что все они – полковник, его шофер и переводчик – живы. Даже не ранены.
Стал цеплять машину с радиостанцией, чтобы не досталась душманам. Как раз в этот момент с дувала бросили гранату и попали прямо в приоткрытый люк моего БТР. Мы ездили с приоткрытыми люками, потому что при попадании в бронемашину кумулятивного боеприпаса внутри нее происходит большой перепад давления, может разорвать легкие, а приоткрытый люк помогает компенсировать этот скачок давления.
А тут так вот получилось! Понимаете, что такое взрыв гранаты внутри БТР? Говорят, я летел по воздуху несколько десятков метров и при этом еще матерился.
Остался без глаза. Тяжелейшая контузия, черепно-мозговая травма. Попал в госпиталь в Кабул. Когда дело пошло на поправку, мне посоветовали подать рапорт министру обороны с просьбой оставить на военной службе. Мол, большую пенсию еще не выслужил, а на гражданке меня с моими ранениями на работу ни один начальник кадров не примет.
Через 12 дней пришло письмо из Министерства обороны с приказом со службы не увольнять, но перевести на нестроевую должность.
Назначили начальником службы боевого обеспечения батальона. Думали, так мне будет легче. Но получилось как всегда: еще не раз попадал в засады, дважды был ранен.
Одно ранение было особенно неприятным, болезненным: пуля задела коленную чашечку. Долго хромал, каждый шаг сопровождался болью. Думал, придётся ложиться на операцию, но случайно узнал, что в соседней Самарской области живёт старушка-целительница, многим помогает. Поехал к ней, и она меня буквально за три минуты на ноги поставила. Что-то вправила, и сразу пошел, как здоровый!
Корр.: А что же у нас, в Пензе? Помочь ничем не могли?
Н.А.Илларионов: Не в моих правилах держать обиду на кого-либо. Но в данном случае действительно обидно!
По моим подсчётам, в Пензенской области проживает 3800 инвалидов боевых действий: ветераны Великой Отечественной, Афганской, локальных войн. У нас есть Госпиталь ветеранов войны – хороший ведь госпиталь построили на Проспекте Победы в свое время!
Но сейчас половину госпиталя кому-то отдали, оставшаяся половина едва способна выполнять самые необходимые нужды. Две палаты: терапевтическая – 60 коек, невралгическая – 49! Получается, что для того, чтобы ветеран войны может подлечиться в нашем госпитале, ему только в очереди надо стоять месяцами! Извините, но при таких темпах можно ведь и не дождаться очереди!
Или взять организацию приема инвалидов: сначала надо идти к своему участковому терапевту, а он уже дает направление в госпиталь. А в поликлинике всегда очередь; хоть и надписи висят: «Ветераны боевых действий без очереди», но другие больные-то – тоже люди, им тоже больно, их тоже понимать надо!
Крик, шум, гам, всеобщая обида! И почему нельзя, как раньше, чтобы инвалид войны приходил сразу в свой госпиталь, проходил там обследование, сдавал анализы?
Сейчас ведь и анализы нам сделали платные! А мы, когда шли в бой, разве спрашивали сколько нам заплатят?
Раньше давали 220 рублей на лекарства. Сейчас и это отняли.
Ладно, лекарства, но мало комиссию по инвалидности пройти, через два года опять надо на комиссию – подтверждать инвалидность! Как будто у человека за два года новый глаз вырастет! Или рука.
Обидно! Видим, председатель нашей Пензенской региональной организации инвалидов войны в Афганистане Андрей Анатольевич Сакмаев не сдаётся, работает, но ему всё труднее и труднее. Скажем, надо человека в санаторий отправлять, а все вокруг только и делают, что ссылаются на отсутствие финансов.
И ладно бы такое только в сфере медобслуживания. У меня товарищ есть – вместе служили, только он – медсанбате. Раненых на себе из-под огня выносил, людей спасал, сам здоровье потерял. Сейчас его с работы выпроваживают. 70-летних оставляют, а он, вроде того, не нужен. А человеку бы шесть лет до пенсии доработать…
Корр.: Что же делать, Николай Александрович? Подскажите, вы ведь – член Городского совета ветеранов войны и правоохранительных органов…
Н.А.Илларионов: Поменьше надо громких слов. О патриотизме в том числе. А то молодежь эти слова слушает, видит, что реально в жизни происходит, каково отношение к нам, ветеранам, инвалидам, и ни во что уже не верит.
А нужен человеческий подход к тем, кто служил, воевал, отдал здоровье на службе Отечеству. В первую очередь, - к ветеранам Великой Отечественной. Они наши отцы, наши учителя. Да и к нам тоже: и кто в Афганистане воевал, и кто на Северном Кавказе, и в других горячих точках. Потому что войны разные, а кровь-то одна, и страдания общие…