Кадейкин Николай Александрович. Рядовой, механик-водитель В/ч пп 83260, 650-й гвардейский отдельный разведывательный батальон, 5-я МСД (Шинданд, провинция Герат)
18.11.1968 – 23.08.1987
Броня крепка...
К вводу войск в Афганистан советское командование готовилось со всей ответственностью. Не упускалась из виду и перспектива того, что советским войскам придется сражаться с регулярными частями стран – союзниц афганской оппозиции: Пакистана, Ирана. Поэтому дивизии шли на афганскую землю в полном составе, вместе с зенитно-ракетными дивизионами и танковыми батальонами. Правда, впоследствии, когда стало ясно, что воевать с регулярными войсками не придется, большая часть зенитных и танковых подразделений из Афганистана были выведены. Возможно, и зря: тяжелая бронетехника, мало уязвимая для оружия мятежников, практически всегда производила на противника деморализующее впечатление, и ее своевременное появление на поле боя перетягивало чашу весов сражения в пользу наших войск.
Другой вопрос, как добиться того, чтобы это появление было действительно своевременным? Ведь танк – изобретение все-таки европейское, в условиях же афганских гор и бездорожья боевой успех в огромной степени зависел от мастерства механиков-водителей бронированных громад. Таких, например, как уроженец сурской земли Николай Кадейкин.
Он родился 18 ноября 1968 года в селе Малое Кирдяшево Наровчатского района Пензенской области в крепкой крестьянской семье: отец, мать, бабушка, брат Валерий. Сызмальства приучался к труду, с успехом окончил школу. 17 ноября 1986 года Наровчатским военкоматом был призван в армию.
Вновь потянулись месяцы учебы: молодого пензенца готовили на механика-водителя танка. Готовили и к другому – к исполнению интернационального долга на земле Демократической Республики Афганистан.
«За речкой» – там, где восьмой год шла война, Николай оказался весной 1987 года, в чудесный месяц май, когда роскошная природа далекой южной страны буквально ошеломляла буйством своего цветения. Но до тропического ли великолепия было солдатам отдельного гвардейского разведывательного батальона, для которых одна операция следовала за другой, прочесывание «зеленки» сменялось ожесточенным боем в горах, перестрелки – рукопашными схватками среди развалин опустошенных войной кишлаков? Впрочем, Николай, как мог, успокаивал в своих письмах родных и близких: «Мамочка, служить я буду в хорошем батальоне. Здесь все хорошо, моюсь каждый день по пояс и в воскресенье – баня. Столовая хорошая, и готовят как дома... Здесь все тихо, никто уже год не стрелял... Мама, я знаю, ты плачешь. Не плачь. Если ты будешь плакать, мне письмо кто-нибудь пришлет, что ты плачешь, и тогда писать не буду, чтобы ты не плакала... Я говорю: за меня не беспокойтесь. У меня все хорошо, и я рад, что попал сюда. Погода здесь теплая: плюс 40 – плюс 45 градусов, будет и жарче, но ничего. Меня берут механиком-водителем в первую роту на танк. На танках служить хорошо: мало выездов делают танки». Эх, сколько таких вот наивно-лукавых писем шло в те годы в Россию, с тревогой следившей за судьбой своих сыновей! Сердца скольких отцов и матерей щемили неумелые и наивные попытки их сыновей успокоить своих! Как будто взрослым людям трудно догадаться, что каждый выезд в танке в сорокаградусную жару превращается в настоящее испытание даже для молодого и полного сил человека! Что под палящими лучами афганского солнца температура внутри наглухо закупоренной броневой коробки, пропитанной изнутри машинным маслом, быстро поднимается до 60 – 70 градусов, а в этих условиях надо еще работать – ворочать тяжелые рычаги боевой машины, следить за дорогой, выискивать среди вспаханного гусеницами грунта малейшие признаки минных постановок, быть в непрерывном ожидании боя.
Но если быть откровенным до конца, то в то время в России мало кто знал, что в реальности происходит в Афганистане. Что «выезды», которые делают танки 40-й армии, – отнюдь не развлекательные экскурсии по красочному ландшафту. 1987 год – один из самых напряженных в истории афганской войны. Только за три месяца своей службы в составе ограниченного контингента Николай Кадейкин принял участие в трех крупных войсковых операциях – в провинциях Фарах, Герат и Гур. Последняя из них стала для пензенца роковой.
Обычно проведение таких операций было связано с активизацией басмаческих банд в том или ином районе страны. Нанеся удар по отдаленным блокпостам и небольшим гарнизонам, вырезав в кишлаках представителей центральной власти, милиционеров, нередко – педагогов, душманы растворялись среди мирного населения и готовились к очередным нападениям. Чтобы предотвратить их, не дать пролиться крови невинных людей, производились зачистки. Как это было? После непродолжительного ракетно-артиллерийского обстрела опорного пункта мятежников в кишлак, известный в качестве базы боевиков, вступали подразделения афганской армии, царандоя (милиции) и ХАДа (местной службы безопасности). Более боеспособные советские войска держали внешнее кольцо окружения, не давая противнику прорваться в заросли «зеленки» или горы.
Так было и на этот раз. Танк Николая Кадейкина стоял на краю зеленых насаждений в засаде на пути возможного отхода душманов.
Едва на окраине селения послышался треск автоматных очередей и хлопки гранат, как из-за дувалов выскочили несколько десятков человек с оружием в руках и устремились к кромке леса. Первые же очереди из танкового пулемета заставили их броситься врассыпную, залечь, а затем торопливо отползти под прикрытие глинобитных стен.
Но бой в кишлаке не утихал. Засев в нескольких домах, мятежники, видимо, решили держаться до последнего. Накрыть их ракетными залпами в лабиринте узких улочек, не причинив вреда соседним строениям, было очень сложно. Николай, словно прощупывая гусеницами чужую враждебную землю, повел танк на новую огневую позицию.
Порой воину для победы, для жизни, славы, счастья не хватает совсем немного – удачи. И этого «совсем немногого» как раз не хватило Кадейкину. Трудно было предугадать, что мятежники сообразят заблаговременно установить на подходах к кишлаку противотанковые мины, усиленные мощными фугасами, что такой «сюрприз» попадет прямо под гусеницу танка Кадейкина, и подбросит сорокашеститонную машину...
Когда бой затих, боевые товарищи извлекли из танка изломанные тела членов экипажа. Николай Кадейкин был еще жив, но многочисленные переломы, обширное внутреннее кровотечение не оставляли надежды. 23 августа 1987 года его не стало.
Чуть больше трех месяцев прослужил Николай Александрович Кадейкин в Афганистане. Но сделанное им за этот короткий срок, совершенные им подвиги стали весомым основанием для награждения его орденом Красной Звезды (посмертно). Тело героя было предано земле в родном селе Малое Кирдяшево, затерявшемся среди лесов и полей сурской земли, о которой так часто Николай вспоминал в далеком Афганистане.
Броня крепка...
К вводу войск в Афганистан советское командование готовилось со всей ответственностью. Не упускалась из виду и перспектива того, что советским войскам придется сражаться с регулярными частями стран – союзниц афганской оппозиции: Пакистана, Ирана. Поэтому дивизии шли на афганскую землю в полном составе, вместе с зенитно-ракетными дивизионами и танковыми батальонами. Правда, впоследствии, когда стало ясно, что воевать с регулярными войсками не придется, большая часть зенитных и танковых подразделений из Афганистана были выведены. Возможно, и зря: тяжелая бронетехника, мало уязвимая для оружия мятежников, практически всегда производила на противника деморализующее впечатление, и ее своевременное появление на поле боя перетягивало чашу весов сражения в пользу наших войск.
Другой вопрос, как добиться того, чтобы это появление было действительно своевременным? Ведь танк – изобретение все-таки европейское, в условиях же афганских гор и бездорожья боевой успех в огромной степени зависел от мастерства механиков-водителей бронированных громад. Таких, например, как уроженец сурской земли Николай Кадейкин.
Он родился 18 ноября 1968 года в селе Малое Кирдяшево Наровчатского района Пензенской области в крепкой крестьянской семье: отец, мать, бабушка, брат Валерий. Сызмальства приучался к труду, с успехом окончил школу. 17 ноября 1986 года Наровчатским военкоматом был призван в армию.
 |
Вновь потянулись месяцы учебы: молодого пензенца готовили на механика-водителя танка. Готовили и к другому – к исполнению интернационального долга на земле Демократической Республики Афганистан.
«За речкой» – там, где восьмой год шла война, Николай оказался весной 1987 года, в чудесный месяц май, когда роскошная природа далекой южной страны буквально ошеломляла буйством своего цветения. Но до тропического ли великолепия было солдатам отдельного гвардейского разведывательного батальона, для которых одна операция следовала за другой, прочесывание «зеленки» сменялось ожесточенным боем в горах, перестрелки – рукопашными схватками среди развалин опустошенных войной кишлаков? Впрочем, Николай, как мог, успокаивал в своих письмах родных и близких: «Мамочка, служить я буду в хорошем батальоне. Здесь все хорошо, моюсь каждый день по пояс и в воскресенье – баня. Столовая хорошая, и готовят как дома... Здесь все тихо, никто уже год не стрелял... Мама, я знаю, ты плачешь. Не плачь. Если ты будешь плакать, мне письмо кто-нибудь пришлет, что ты плачешь, и тогда писать не буду, чтобы ты не плакала... Я говорю: за меня не беспокойтесь. У меня все хорошо, и я рад, что попал сюда. Погода здесь теплая: плюс 40 – плюс 45 градусов, будет и жарче, но ничего. Меня берут механиком-водителем в первую роту на танк. На танках служить хорошо: мало выездов делают танки». Эх, сколько таких вот наивно-лукавых писем шло в те годы в Россию, с тревогой следившей за судьбой своих сыновей! Сердца скольких отцов и матерей щемили неумелые и наивные попытки их сыновей успокоить своих! Как будто взрослым людям трудно догадаться, что каждый выезд в танке в сорокаградусную жару превращается в настоящее испытание даже для молодого и полного сил человека! Что под палящими лучами афганского солнца температура внутри наглухо закупоренной броневой коробки, пропитанной изнутри машинным маслом, быстро поднимается до 60 – 70 градусов, а в этих условиях надо еще работать – ворочать тяжелые рычаги боевой машины, следить за дорогой, выискивать среди вспаханного гусеницами грунта малейшие признаки минных постановок, быть в непрерывном ожидании боя.
Но если быть откровенным до конца, то в то время в России мало кто знал, что в реальности происходит в Афганистане. Что «выезды», которые делают танки 40-й армии, – отнюдь не развлекательные экскурсии по красочному ландшафту. 1987 год – один из самых напряженных в истории афганской войны. Только за три месяца своей службы в составе ограниченного контингента Николай Кадейкин принял участие в трех крупных войсковых операциях – в провинциях Фарах, Герат и Гур. Последняя из них стала для пензенца роковой.
.gif) |
Обычно проведение таких операций было связано с активизацией басмаческих банд в том или ином районе страны. Нанеся удар по отдаленным блокпостам и небольшим гарнизонам, вырезав в кишлаках представителей центральной власти, милиционеров, нередко – педагогов, душманы растворялись среди мирного населения и готовились к очередным нападениям. Чтобы предотвратить их, не дать пролиться крови невинных людей, производились зачистки. Как это было? После непродолжительного ракетно-артиллерийского обстрела опорного пункта мятежников в кишлак, известный в качестве базы боевиков, вступали подразделения афганской армии, царандоя (милиции) и ХАДа (местной службы безопасности). Более боеспособные советские войска держали внешнее кольцо окружения, не давая противнику прорваться в заросли «зеленки» или горы.
Так было и на этот раз. Танк Николая Кадейкина стоял на краю зеленых насаждений в засаде на пути возможного отхода душманов.
Едва на окраине селения послышался треск автоматных очередей и хлопки гранат, как из-за дувалов выскочили несколько десятков человек с оружием в руках и устремились к кромке леса. Первые же очереди из танкового пулемета заставили их броситься врассыпную, залечь, а затем торопливо отползти под прикрытие глинобитных стен.
Но бой в кишлаке не утихал. Засев в нескольких домах, мятежники, видимо, решили держаться до последнего. Накрыть их ракетными залпами в лабиринте узких улочек, не причинив вреда соседним строениям, было очень сложно. Николай, словно прощупывая гусеницами чужую враждебную землю, повел танк на новую огневую позицию.
Порой воину для победы, для жизни, славы, счастья не хватает совсем немного – удачи. И этого «совсем немногого» как раз не хватило Кадейкину. Трудно было предугадать, что мятежники сообразят заблаговременно установить на подходах к кишлаку противотанковые мины, усиленные мощными фугасами, что такой «сюрприз» попадет прямо под гусеницу танка Кадейкина, и подбросит сорокашеститонную машину...
Когда бой затих, боевые товарищи извлекли из танка изломанные тела членов экипажа. Николай Кадейкин был еще жив, но многочисленные переломы, обширное внутреннее кровотечение не оставляли надежды. 23 августа 1987 года его не стало.
Чуть больше трех месяцев прослужил Николай Александрович Кадейкин в Афганистане. Но сделанное им за этот короткий срок, совершенные им подвиги стали весомым основанием для награждения его орденом Красной Звезды (посмертно). Тело героя было предано земле в родном селе Малое Кирдяшево, затерявшемся среди лесов и полей сурской земли, о которой так часто Николай вспоминал в далеком Афганистане.