Кузин Евгений Николаевич. Рядовой, наводчик танка В/ч пп 86997, 682-й МСП, 108-я МСД (г. Руха, провинция Парван)Кузин Евгений Николаевич. Рядовой, наводчик танка В/ч пп 86997, 682-й МСП, 108-я МСД (г. Руха, провинция Парван)09.05.1966 – 16.01.1986
В логове «панджшерского льва» «Здравствуй, моя мамуля! С огромным приветом к тебе твой сын Женя. Мама, получил твое письмо, за которое огромное спасибо. У меня все хорошо. Служба идет нормально. Немного пришлось поездить на машине «Урал», воду возить. В роте не было водителя, но теперь прислали. Живем хорошо, погода нормальная. Немного стало прохладней, плюс 40 градусов. Здесь полно винограда без косточек. Ну, в общем, все нормально. Мама, пиши, как ты! Пиши обо всем. Ну, вот, пожалуй, и все. Передавай всем привет. До свидания! Пиши! Жду. Люблю. Целую. Твой сын Женя. 10.08.1985 г.». Вот такое обычное письмо пришло в родной город Бердянск из Афганистана от Евгения Кузина. Все хорошо, все нормально – вот смысл короткой весточки от любящего сына. В письме – едва сдерживаемые эмоции, тоска по дому, юношеская радость от обилия винограда и недосказанность. Догадывалась ли мать, Вера Гавриловна, простая русская женщина, чем же на самом деле приходилось заниматься ежедневно ее сыну? Скупые кадры по телевидению даже в начале перестройки не давали полного представления о ситуации в Афгане, и лишь демобилизовавшиеся солдаты могли «Ну, значит, все у него хорошо!» – подумала Вера Гавриловна, прочитав письмо. И тут вспомнилось ей, каким сын отправился с ранцем в школу. Смешной такой! Незаметно вырос Женька. После восьмилетки решил, что не будет сидеть на шее у матери. И поступил в профтехучилище на автослесаря. «Железками» мальчишка всегда интересовался – хлебом не корми, дай повозиться с мотоциклом, машиной, которые обычно ремонтировали друзья у дома или в ближайшем гараже. Что ж, раз Женька успел поработать в совхозе «Жовтнева хвыля», то, видно, выбор сделал. Ну да ладно, после армии разберется, что к чему – он у нас самостоятельный. Война в Афгане шла седьмой год. В редкие минуты отдыха Женя Кузин, как и многие его сослуживцы, брал тетрадный листок и ручку, вспоминая родные места. «Здравствуй, моя любимая мамуля. С горячим приветом к тебе твой сын Женя. Меня перевели в войска, я стал наводчиком орудия среднего танка. Мама, ты сильно не волнуйся! В этом ничего страшного нет, я попал служить в Демократическую Республику Афганистан для прохождения своей дальнейшей службы и выполнения интернационального долга. В общем, я стал воином-интернационалистом. Наш танк стоит на точке, охраняем важный объект. У нас тихо и ничего опасного нет. На здоровье не жалуюсь, у меня все хорошо. Мама, я потерял Юрин адрес, и он не знает, куда писать. Я тебя очень прошу, пришли, пожалуйста! Ну, вот, пожалуй, и все. Передавай привет всем нашим. И ребятам, если увидишь, тоже привет передавай. До свидания. Пиши. Жду. Люблю. Целую. Твой сын Женя. 16.09.1985». Вдали от мест, где ты жил 18 – 19 лет, иногда подступает комок к горлу, когда нет рядом папы-мамы, друзей-подруг. Когда ты по-настоящему понимаешь цену Родине, глядя на непривычные пейзажи вокруг. Тоска по дому, ностальгия – называйте это, как хотите. «Пока не узнаешь чужбины, О Родине песен не пой!» Но именно в таких условиях формируется настоящий мужской характер. Когда ты понимаешь, что такое верный друг, чувствуя в походе плечо идущего рядом товарища. Хотя особо размышлять о таких понятиях враг никому не дает, постоянно обстреливая позиции войск, особенно ночью. На второй год службы Евгений уже привык ко всему – деревенские парни крепкие. Попал Женя в 682-й мотострелковый полк 108-й дивизии. Полк под командованием подполковника Николая Петрова «квартировал» в кишлаке Руха, который покинули местные жители. Пустующие мазанки напоминали, что некогда здесь проживало много людей. Размещаться в домах было нельзя – достаточно было одной пулеметной очереди, чтобы «прошить» насквозь глиняные избушки и уложить в ней всех находившихся. Руха расположен на небольшом плато, окруженном горами. Фактически, полк жил в каменном мешке, и условия существования были суровые. Передвигаться, не рискуя жизнью, можно было только в окопах, разветвленная сеть которых охватывала весь кишлак. Издали виднелся лишь покинутый кишлак, и никакого движения. Ежедневно с шести часов вечера по московскому времени, когда спадала жара, моджахеды напоминали о том, кто в доме хозяин. Поэтому жизнь в окопах для советских парней стала привычной. Несмотря на то что полк находился у врага как на ладони, завладеть кишлаком моджахеды никак не могли. Командир полка Николай Васильевич Петров был опытным офицером и дело свое знал. Про таких, как он, Лермонтов писал: «Полковник наш рожден был хватом: слуга царю, отец солдатам». Подопечные Петрова были надежно защищены не только окопами, но и танками. По всей дороге до пересечения с трассой Кабул – Хайратон стояли посты. Конечно, там, где местность позволяла развернуться хотя бы двум машинам. Через каждые 3 – 5 километров в окопах находились прикрытые скальной породой танки. И лишь выглядывающие наружу башни выдавали позиции танкистов. Так моджахедам сложнее попасть в стальную броню из ручных противотанковых гранатометов (РПГ). Но стоило танку покинуть укрытие, душманы не упускали такой возможности. «Сжечь» бронетехнику в горах гораздо проще, чем на равнине, ведь узкие горные дороги не позволяют машинам маневрировать. Вечером, с наступлением темноты танкисты выезжали из каменных укрытий и съезжались на сторожевой пост: одиноко стоящий танк в абсолютной темноте охранять было невозможно, душманы под покровом ночи могли скрытно подойти и уничтожить «броню» вместе с экипажем. Другое дело днем. А утром с первыми лучами солнца надо выезжать на свой пост, где предварительно саперы проверяли место – не заминировано ли. Когда враг обстреливал шедшую в кишлак колонну, танкисты засекали огневую точку, подавляя осколочно-фугасными снарядами. Вот тут-то и проявлялась вся сила и мощь советских «тэшек» – Т-55 и Т-62, который уже был приспособлен для горных условий. На танке кроме орудия два пулемета. Правда, верхний крупнокалиберный ДШК танкисты использовали редко, а вот расположенный под башней курсовой пулемет мог пригодиться в любую минуту для уничтожения врага. Второй батальон 345-го отдельного парашютно-десантного полка находился примерно на полпути к кишлаку Руха от «дороги жизни». Десантники усиливали позиции мотострелкового полка. Если бы мятежники смогли прорваться с боем через кишлак, то основной удар принял бы батальон, хотя танковые посты 682-го полка тянулись до пересечения с трассой Кабул – Хайратон. А напасть крупные банды душманов могли в любое время, ведь за кишлаком Руха советских войск не было. Панджшерская ветка, как и многие другие горные дороги, шириной не отличалась. По ней можно было ехать только в одном направлении. Если шла встречная машина, то она или пятилась назад, или в случае крайней необходимости сбрасывалась с дороги. 682-й мотострелковый полк противостоял многочисленной банде одного из самых авторитетных главарей контрреволюции – Ахмад Шаху, прозванному Масудом, что значит «счастливый». Ему действительно всегда везло. Он родился в кишлаке Джангалак волости Базарак Панджшерского уезда в семье крупного феодала. Поэтому ущелье Панджшер было его вотчиной. Этот богатый таджик закончил теологический лицей, учился в Кабульском университете на инженерном факультете, где вступил в организацию «Мусульманская молодежь». Видимо, инженерное образование и боевая подготовка в лагерях мусульманских стран помогли главарю грамотно укрепить ущелье Пяти Львов (так переводится с фарси Панджшер). В скалах были оборудованы позиции для огневых средств и групп мятежников, создана многоярусная оборона с искусно организованной системой огня. Расщелины скал, пещеры, трещины гор, высоты были приспособлены для зенитных горных установок и крупнокалиберных пулеметов. Против Масуда неоднократно проводили боевые операции, после которых «панджшерский лев» зализывал раны и вновь собирал наемников. Денег ему хватало. В ущелье, полностью контролируемом душманами, велись разработки богатейших месторождений изумрудов, лазурита, других драгоценных камней и металлов. Ежегодно исламская оппозиция поставляла в Пакистан только изумрудов более чем на 5 миллионов долларов. В 1985 году Ахмад Шах также терял людей и оружие, но быстро восстанавливал боеспособность отрядов, продолжая борьбу против правившей в то время Народно-демократической партии Афганистана. Высокогорье не позволяло советским войскам в полной мере использовать боевую технику и нанести решающий удар «панджшерскому льву». К тому же Масуд частенько использовал перемирие для того, чтобы набраться сил и вновь воевать против кафиров. Панджшер. Зимой стоит обычная для этих мест погода. Снега почти не видно. Солнце прогревает ущелье до 10 – 15 градусов. С утра 7 января многие танки уже встали вдоль дороги. По рации в полк сообщили, что должна прибыть колонна с продовольствием. За девять месяцев Женя 17 раз сопровождал колонны машин, на его счету было четыре боевые операции. Встав на исходную позицию, механик-водитель заглушил мотор танка. Евгений, как положено, направил орудие в сторону противоположных скал. Надо было смотреть, не появятся ли между камней серые шапки масудовских бандитов, которые знают здесь каждую тропинку, ведущую к дороге. – Да, кругом ни травинки, ни снежинки! – поделился с друзьями-танкистами Евгений, осматривая склоны. – А у нас в Запорожье теперь, наверное, снег. Правда, бывает, что и тает. Дома теперь елка будет стоять до старого Нового года. А какие мама готовит вареники, галушки!.. – Так, братки, колонна на подходе! – предупредил командир, услышав сообщение по рации. – Глядеть в оба! Колонна шла в обычном порядке: впереди танки, через три-четыре грузовика следовали бронетранспортеры. Недалеко кружили «вертушки». В ущелье стоял гул. Казалось, вся земля дрожала от такого скопления техники. Если бы моджахеды и не знали заранее о прибытии продовольствия, то могли выведать на подходе колонны. Ведь логово бандитов было недалеко. Первые удары с воздуха по склонам возвестили, что душманы уже здесь. Моджахеды начали стрелять по «вертушкам», а затем по танкам. Минометным и гранатометным обстрелам не было конца-края. Окруженные в каменном мешке войска подверглись массированному удару со всех сторон. Задымился, теряя высоту, один из вертолетов. Загорелся груженый «Урал», подбитый из гранатомета. Евгений засек место, откуда велся огонь. Направил орудие в сторону моджахеда с подобием трубы. Удар! На месте, где была фигура с гранатометом, поднялись клубы дыма и щебня. – Есть! – произнес Евгений. – Еще один. Смотри правее! – выпалил командир. Метрах в ста от взрыва бородач в шапке-нуристанке уже забросил снаряд в миномет. Через пару секунд перед танком взорвалась мина. Как только обзор прояснился, Евгений выстрелил из орудия. Вторая огневая точка развеяла противника в прах. – Сбрасывай «Урал» с дороги! – поступила команда водителю. – А то «духи» сожгут всю колонну. Танк стал выезжать из укрытия. Взрыв. Мощной ударной волной машину чуть качнуло назад. – Подрыв, приехали! – крикнул механик-водитель. Экипаж стал выбираться из танка. Оставаться было опасно – в любой момент могли ударить из РПГ. Быстро выскочив наружу, танкисты осмотрелись. Пострадало звено гусеницы. Решили исправить положение. Обстрел не прекращался ни на минуту. Завидев у танка людей, душманы ударили из миномета. Когда улеглась пыль, заряжающий увидел лежащего на земле наводчика. – Женьку убили! – воскликнул он и тут же подполз. – Нет, живой. Друзья затащили его за машину. Перевязали. Через полчаса закончился бой. Раненых грузили в «вертушки». Спустя двадцать минут Евгений Кузин лежал на операционном столе. Врачи долго боролись за жизнь парня. Потеря крови была нешуточной. Через девять дней, 16 января, рядового Кузина больше не стало. «Черный тюльпан» с «грузом 200» летел в сторону советской границы... Через три года в день рождения Жени Кузина его школьный товарищ слава Цывкин напишет посвящение «Погибшему другу»: Мы вместе учились в одной восьмилетке И вместе за партой сидели одной. Не знали тогда, что беда незаметно Злой тенью идет за тобой. Ты был незаметным, веселым парнишкой, Любовь познать не успел. И в город родной, где когда-то трудился, Живым ты прийти не сумел. Для нас ты живой, мы тебя не забудем, Веселый, простой паренек. Мы вместе весной поклониться приедем К тебе на могилу, браток. За мужество и отвагу, проявленные при выполнении интернационального долга в Афганистане, рядовой Кузин Евгений Николаевич был посмертно награжден орденом Красной Звезды. |
|||