Сонин Герман Александрович. Сержант, командир танка В/ч пп 93992, 66-я отдельная мотострелковая бригада (г. Джелалабад, провинция Нангархар)
06.08.1963 – 28.03.1985
День приказа
Кто из мальчишек 70 – 80-х годов не хотел стать танкистом? Кто не мечтал мчаться на могучей неуязвимой машине на изрыгающий огонь передний край противника, сносить выстрелами из мощной пушки все преграды, давить гусеницами всякую нечисть? Или, ворвавшись в тыл противника, внезапными ударами громить его маршевые колонны, уничтожать штабы, брать с налета города? Кто из тех, кто посмотрел «Огненную дугу», «Освобождение» или «На войне как на войне», не мечтал об этом? Однако афганская война внесла свои коррективы и в стратегию, и в тактику. Танковым соединениям в гористой стране просто негде было развернуться. В течение почти всего десятилетия войны самой крупной советской танковой частью в Афганистане был один-единственный танковый полк, да и тот базировался в шинандской пустыне. Однако даже использование отдельных машин требовало от их экипажей высочайшего мастерства. Взять такой пример: моджахеды перегородили на подступах к Панджшеру каменной стеной узкое ущелье, оседлали окрестные вершины. В лоб такая позиция неприступна, посылать мотострелков в обход под шквал свинца с господствующих высот – заведомо обрекать наших парней на кровавую бойню.
И вот в этой ситуации советские танкисты нашли выход. Ночью, соблюдая скрытность, скрежеща на малых оборотах гусеницами по щебенке горных склонов и балансируя на узких террасах, они подняли свои сорокатонные махины в горы, вышли в темноте на огневые точки противника, раздавили их гусеницами, а на рассвете ударили прямой наводкой в тыл засевшим за каменной стеной моджахедам.
Путь мотострелкам был расчищен. Мятежники, потеряв свыше 150 человек, бежали. Советское наступление продолжалось.
Вот в такой и многих подобных операциях участвовал наш земляк сержант Герман Сонин. Его боевой путь несколько нетипичен: в армию был призван, будучи студентом Пензенского инженерно-строительного института, по «спецнабору» 1983 года: не весной, не осенью, а летом – 2 июня. Это был первый в нашей стране «студенческий» призыв.
В войсках ребят, успевших поучиться в вузах, ценили: стремились подготовить из них военных специалистов. Вот и Герман Сонин вместе с товарищами по «спецнабору» уже через месяц после призыва – 7 июля 1983 г. – оказался в Туркменистане, в городе Теджене. Там в учебной части ребят стали готовить на командиров танков – тех самых могучих «Т-62», которые в восьмидесятые годы составляли основу броневой мощи Советского Союза. Впрочем, учебный лагерь в Теджене сам по себе достоин отдельных слов. Чтобы читатель понял, что это такое, скажем прежде всего, что это – пустыня, пустыня на десятки километров, та самая пустыня, «киношное» представление о которой среднестатистический россиянин получил по фильму «Белое солнце пустыни». Летом – 42 – 45 градусов в тени, на солнце – все 60. Полуметровый слой пыли на дорогах, превращающийся зимой в непролазную грязь, в которой вязли даже танки. Скорпионы, змеи и прочая жалящая экзотика на каждом шагу. Дизентерия, холера или еще какая-нибудь гадость похуже, которую почти на 100% гарантирует один глоток некипяченой воды. Если не постирать на ночь носки, то к утру они истлеют. Любая царапина в течение считанных часов превращается в гниющую рану. Само перемещение сюда для уроженцев средней полосы России – самый настоящий стресс. Но условия здесь максимально приближены к афганским, и именно здесь новобранцы проходили «обкатку» перед более суровым испытанием – перед Афганистаном.
И в этих условиях надо было не просто выживать, надо было проходить полный курс боевой подготовки: марш-броски с полной выкладкой, строевые упражнения, стрельбы. Времени терять нельзя: учиться надо очень многому, ведь командир танка – это такой человек, который должен уметь все: и мастерски водить бронированную махину, и подменить при необходимости наводчика, если надо – заряжающего. И, главное, уметь управлять всеми этими людьми, танком на поле боя. То есть видеть ситуацию, «знать свой маневр», как учил великий Суворов. Скажем прямо: такие нагрузки выдерживали не все.
В учебной части отметили еще один талант Германа Сонина: он удивительно хорошо рисовал, имел красивый, каллиграфический почерк. Поэтому в свободное от боевой учебы время оформлял ротную стенгазету и исполнял обязанности ротного писаря. Сначала говорили, что «спецнабор» будет служить «в Европе» – в Западной группе войск. Но их ждала иная судьба. Почти все попали «за речку» – там как раз разгорались наиболее ожесточенные за всю историю войны бои.
В Афгане было действительно горячо. В том числе в провинции Нангархар, в окрестностях Джеллалабада, где располагалась ставшая для него родной 66-я отдельная мотострелковая бригада.
Район Джеллалабада – это афганские субтропики. Проще говоря, знаменитая афганская «зеленка»: самые настоящие непроходимые джунгли. Местность, идеально подходящая для засад и внезапных ударов, быстрых скрытных отходов и новых неожиданных нападений. Тем, кто служил здесь, было не до красот южной природы – участок этот считался одним из самых опасных во всем Афганистане.
Так что службу Германа Сонина рутинной назвать трудно: танки были «последним аргументом» советского командования в борьбе с обнаглевшим противником. Благо бронированные гиганты пользовались у душманов уважением. Как-никак, «Т-62» (в Афганистане к его обозначению добавилась буква «Д» – «дополнительное бронирование» – навесные щиты против кумулятивных гранат) – это не «тонкокожая» БМП, одним попаданием не остановишь, да и вторым, и третьим. А длинноствольная 115-миллиметровая пушка могла запросто прошить снарядом любое полевое укрепление, да и метровые саманные стены усадьб местных баев запросто превращались в крошево одним сосредоточенным залпом танкового взвода. Не случайно с лета 1984 г. советское командование начало все чаще привлекать танки для сопровождения транспортных колонн – исламисты усиленно раскручивали маховик «дорожной» войны. Появление в составе конвоя двух-трех грозных боевых машин стабильно охлаждало боевой пыл моджахедов. Обычно такие колонны благополучно проходили самые опасные трассы. Но 28 марта 1985 г. удача отвернулась от наших.
...Глухой, тошнотворный звук взрыва на мгновение будто сгустил воздух до киселеообразного состояния. Головной танк качнулся на мощном фугасе, словно растворился в черном мареве, и когда стал виден вновь, то уже стоял, скособочившись, поперек дороги, и жидкий чад поднимался над его моторным отделением.
Все! Путь перекрыт! Сейчас начнется! Огонь со всех сторон, расправа над неподвижной колонной беззащитных грузовиков! Выход только один: освободить путь! Любой ценой!
Танк Сонина, двигавшийся замыкающим, увеличил скорость, обгоняя один за другим застывшие «КамАЗы». Развернув башню в сторону извергающих град пуль зарослей, он шел вперед, к полыхающему собрату. Последний долг, последняя почесть: напирая броней на броню, под скрежет металла и рев двигателя развернуть поверженного титана, оттеснить на обочину: ты выполнил свой долг до конца, боевой товарищ!
Но слившиеся в прощальном объятии громады оказались слишком удобной мишенью: огненные клубки кумулятивных гранат метнулись с разных сторон, жидкий огонь на мгновение разлился закатным заревом по уральской броне...
Когда кумулятивная струя проходит сквозь сталь, внутри танка возникает громадный перепад давления. Так что никто не может сказать, был ли внутри боевой машины кто-нибудь в живых в тот миг, когда она превратилась в гигантский погребальный костер для ее экипажа. Но колонна груженых «КамАЗов», набирая ход, шла мимо этого огненного обелиска, и это было главным. Да и был ли то погребальный костер? Может, точнее сказать – маяк, указывающий путь десяткам бойцов к спасению? К победе?
А для Германа Сонина 28 марта было «днем приказа». Последним днем службы. Завтра для него начиналась мирная жизнь. И это завтра к нему не пришло никогда. Ему не было еще и 22 лет...
Командование высоко оценило подвиг Германа Александровича Сонина. Посмертно он награжден орденом Красной Звезды. Похоронен с воинскими почестями в Пензе на Новозападном кладбище...
День приказа
Кто из мальчишек 70 – 80-х годов не хотел стать танкистом? Кто не мечтал мчаться на могучей неуязвимой машине на изрыгающий огонь передний край противника, сносить выстрелами из мощной пушки все преграды, давить гусеницами всякую нечисть? Или, ворвавшись в тыл противника, внезапными ударами громить его маршевые колонны, уничтожать штабы, брать с налета города? Кто из тех, кто посмотрел «Огненную дугу», «Освобождение» или «На войне как на войне», не мечтал об этом? Однако афганская война внесла свои коррективы и в стратегию, и в тактику. Танковым соединениям в гористой стране просто негде было развернуться. В течение почти всего десятилетия войны самой крупной советской танковой частью в Афганистане был один-единственный танковый полк, да и тот базировался в шинандской пустыне. Однако даже использование отдельных машин требовало от их экипажей высочайшего мастерства. Взять такой пример: моджахеды перегородили на подступах к Панджшеру каменной стеной узкое ущелье, оседлали окрестные вершины. В лоб такая позиция неприступна, посылать мотострелков в обход под шквал свинца с господствующих высот – заведомо обрекать наших парней на кровавую бойню.
И вот в этой ситуации советские танкисты нашли выход. Ночью, соблюдая скрытность, скрежеща на малых оборотах гусеницами по щебенке горных склонов и балансируя на узких террасах, они подняли свои сорокатонные махины в горы, вышли в темноте на огневые точки противника, раздавили их гусеницами, а на рассвете ударили прямой наводкой в тыл засевшим за каменной стеной моджахедам.
 |
Путь мотострелкам был расчищен. Мятежники, потеряв свыше 150 человек, бежали. Советское наступление продолжалось.
Вот в такой и многих подобных операциях участвовал наш земляк сержант Герман Сонин. Его боевой путь несколько нетипичен: в армию был призван, будучи студентом Пензенского инженерно-строительного института, по «спецнабору» 1983 года: не весной, не осенью, а летом – 2 июня. Это был первый в нашей стране «студенческий» призыв.
В войсках ребят, успевших поучиться в вузах, ценили: стремились подготовить из них военных специалистов. Вот и Герман Сонин вместе с товарищами по «спецнабору» уже через месяц после призыва – 7 июля 1983 г. – оказался в Туркменистане, в городе Теджене. Там в учебной части ребят стали готовить на командиров танков – тех самых могучих «Т-62», которые в восьмидесятые годы составляли основу броневой мощи Советского Союза. Впрочем, учебный лагерь в Теджене сам по себе достоин отдельных слов. Чтобы читатель понял, что это такое, скажем прежде всего, что это – пустыня, пустыня на десятки километров, та самая пустыня, «киношное» представление о которой среднестатистический россиянин получил по фильму «Белое солнце пустыни». Летом – 42 – 45 градусов в тени, на солнце – все 60. Полуметровый слой пыли на дорогах, превращающийся зимой в непролазную грязь, в которой вязли даже танки. Скорпионы, змеи и прочая жалящая экзотика на каждом шагу. Дизентерия, холера или еще какая-нибудь гадость похуже, которую почти на 100% гарантирует один глоток некипяченой воды. Если не постирать на ночь носки, то к утру они истлеют. Любая царапина в течение считанных часов превращается в гниющую рану. Само перемещение сюда для уроженцев средней полосы России – самый настоящий стресс. Но условия здесь максимально приближены к афганским, и именно здесь новобранцы проходили «обкатку» перед более суровым испытанием – перед Афганистаном.
 |
И в этих условиях надо было не просто выживать, надо было проходить полный курс боевой подготовки: марш-броски с полной выкладкой, строевые упражнения, стрельбы. Времени терять нельзя: учиться надо очень многому, ведь командир танка – это такой человек, который должен уметь все: и мастерски водить бронированную махину, и подменить при необходимости наводчика, если надо – заряжающего. И, главное, уметь управлять всеми этими людьми, танком на поле боя. То есть видеть ситуацию, «знать свой маневр», как учил великий Суворов. Скажем прямо: такие нагрузки выдерживали не все.
В учебной части отметили еще один талант Германа Сонина: он удивительно хорошо рисовал, имел красивый, каллиграфический почерк. Поэтому в свободное от боевой учебы время оформлял ротную стенгазету и исполнял обязанности ротного писаря. Сначала говорили, что «спецнабор» будет служить «в Европе» – в Западной группе войск. Но их ждала иная судьба. Почти все попали «за речку» – там как раз разгорались наиболее ожесточенные за всю историю войны бои.
В Афгане было действительно горячо. В том числе в провинции Нангархар, в окрестностях Джеллалабада, где располагалась ставшая для него родной 66-я отдельная мотострелковая бригада.
Район Джеллалабада – это афганские субтропики. Проще говоря, знаменитая афганская «зеленка»: самые настоящие непроходимые джунгли. Местность, идеально подходящая для засад и внезапных ударов, быстрых скрытных отходов и новых неожиданных нападений. Тем, кто служил здесь, было не до красот южной природы – участок этот считался одним из самых опасных во всем Афганистане.
Так что службу Германа Сонина рутинной назвать трудно: танки были «последним аргументом» советского командования в борьбе с обнаглевшим противником. Благо бронированные гиганты пользовались у душманов уважением. Как-никак, «Т-62» (в Афганистане к его обозначению добавилась буква «Д» – «дополнительное бронирование» – навесные щиты против кумулятивных гранат) – это не «тонкокожая» БМП, одним попаданием не остановишь, да и вторым, и третьим. А длинноствольная 115-миллиметровая пушка могла запросто прошить снарядом любое полевое укрепление, да и метровые саманные стены усадьб местных баев запросто превращались в крошево одним сосредоточенным залпом танкового взвода. Не случайно с лета 1984 г. советское командование начало все чаще привлекать танки для сопровождения транспортных колонн – исламисты усиленно раскручивали маховик «дорожной» войны. Появление в составе конвоя двух-трех грозных боевых машин стабильно охлаждало боевой пыл моджахедов. Обычно такие колонны благополучно проходили самые опасные трассы. Но 28 марта 1985 г. удача отвернулась от наших.
 |
...Глухой, тошнотворный звук взрыва на мгновение будто сгустил воздух до киселеообразного состояния. Головной танк качнулся на мощном фугасе, словно растворился в черном мареве, и когда стал виден вновь, то уже стоял, скособочившись, поперек дороги, и жидкий чад поднимался над его моторным отделением.
Все! Путь перекрыт! Сейчас начнется! Огонь со всех сторон, расправа над неподвижной колонной беззащитных грузовиков! Выход только один: освободить путь! Любой ценой!
Танк Сонина, двигавшийся замыкающим, увеличил скорость, обгоняя один за другим застывшие «КамАЗы». Развернув башню в сторону извергающих град пуль зарослей, он шел вперед, к полыхающему собрату. Последний долг, последняя почесть: напирая броней на броню, под скрежет металла и рев двигателя развернуть поверженного титана, оттеснить на обочину: ты выполнил свой долг до конца, боевой товарищ!
Но слившиеся в прощальном объятии громады оказались слишком удобной мишенью: огненные клубки кумулятивных гранат метнулись с разных сторон, жидкий огонь на мгновение разлился закатным заревом по уральской броне...
Когда кумулятивная струя проходит сквозь сталь, внутри танка возникает громадный перепад давления. Так что никто не может сказать, был ли внутри боевой машины кто-нибудь в живых в тот миг, когда она превратилась в гигантский погребальный костер для ее экипажа. Но колонна груженых «КамАЗов», набирая ход, шла мимо этого огненного обелиска, и это было главным. Да и был ли то погребальный костер? Может, точнее сказать – маяк, указывающий путь десяткам бойцов к спасению? К победе?
А для Германа Сонина 28 марта было «днем приказа». Последним днем службы. Завтра для него начиналась мирная жизнь. И это завтра к нему не пришло никогда. Ему не было еще и 22 лет...
Командование высоко оценило подвиг Германа Александровича Сонина. Посмертно он награжден орденом Красной Звезды. Похоронен с воинскими почестями в Пензе на Новозападном кладбище...