Сысоев Александр Петрович. Рядовой, стрелок парашютно-десантной роты В/ч пп 35919, 350-й гвардейский ПДП, 103-я ВДД (г. Кабул)

10.09.1965 – 03.07.1984
Жаркое лето 84-го

    Уже в начале марта среди бойцов и командиров 40-й армии прокатился слух, что моджахеды объявили 1984 год годом «красного террора», то есть решили устроить шурави такую кровавую баню, чтобы те, устрашенные свирепостью противника, сами поспешили убраться из Афганистана. То, что это были не просто угрозы, советские заставы и гарнизоны ощутили, едва начал таять снег в горах – так резко участились обстрелы, засады и нападения на колонны.
    Командование 40-й армии также было вынуждено резко расширить масштаб ответных акций. Только за пять месяцев 1984 года было проведено 85 операций. Особенно большое значение для улучшения военной обстановки имели Панджшерская операция и боевые действия в Герате. В результате в Панджшерской и Андабарской долинах и севернее противнику было нанесено серьезное поражение. К концу сентября было уничтожено более 18 тысяч мятежников. Но и шурави нелегко достались эти успехи. Потери 40-й армии в 1984 году оказались самыми тяжелыми за весь период боевых действий в Афганистане и составили 2343 человека убитыми и 7739 раненными и получившими травмы и увечья.
    350-й гвардейский парашютно-десантный полк был в числе тех частей, которые наиболее часто вступали в схватки с душманами и, соответственно, несли серьезные потери. Постоянная нехватка личного состава, необходимого для выполнения поставленных задач, вынуждала командование полка делать то, что к середине 80-х годов уже считалось нецелесообразным: бросать в пекло только что прибывшее из Союза необстрелянное и неадаптированное к местным условиям пополнение.
    ...Ничего этого, естественно, не знал и не мог знать рядовой, десантник Александр Сысоев, когда пузатый транспортник «Ил-76» совершил свой прыжок через пики Гиндукуша из Ташкента в Кабул. В тот момент его мысли были больше заняты еще свежим в памяти недавним прошлым: родное Земетчино, учеба в Пензенском строительном техникуме, лица родных, друзей...
    В первом батальоне 350-го полка, куда был зачислен рядовой Сысоев, новобранцев встретили довольно дружелюбно, без «дембельских закидонов», которыми ребят пугали еще в Ферганской «учебке». Но «дембелям» было не до того: только успевай на «боевых» париться да в себя приходить, когда в полк возвращались. В такой момент больше думаешь о баньке, чтобы от пыли и грязи отмыться, да про свою койку, чтобы всласть отоспаться до очередного боевого выхода. Молодых «салабонов» учили премудростям службы по ходу дела, во время горных переходов.
    Пополнение быстро растасовали по ротам и взводам, показали их палатки и койки, сводили в столовую, выдали оружие и прочую амуницию, дали ночку отдохнуть, а с утра начали наскоро муштровать, гонять по плацу, подтягивать «физику» в спортгородке.
    А уже через неделю Сысоев вместе со второй ротой отправился на первую свою «войну». После часового марша их сняли с «брони» и двинули на гору пехом. Когда начался затяжной тягун, Александр быстро понял, что это будет похлеще марш-бросков в «учебке». Уже на десятом километре марша по горной тропе показалось, что вот-вот наступит каюк: с нулевой отметки пришлось подняться на три тысячи метров. Кислорода не хватало, легкими работал, как рыба жабрами на берегу.
    Но чем тяжелее было идти, тем сильнее что-то твердело внутри Александра. Он монотонно, даже зло бубнил себе под нос: «Нет, паря, врешь, не возьмешь! Не упаду – дойду!» Он видел, как двое молодых все же упали, и более опытные и физически крепкие бойцы потащили их автоматы и РД. Сысоев не упал и дошел до первого привала сам.
    Потом был короткий, но яростный бой с отрядом моджахедов. Грохотали скалы многократным эхом выстрелов и взрывов. Сбор трофеев, спуск обратно. Внезапная стычка в «зеленке», когда пули летели со всех сторон, а «духи», словно чертики из табакерок, высовывались из кяризов, торопливо стреляли и так же поспешно ныряли в колодцы, чтобы, перебежав под землей, вынырнуть в совершенно неожиданном месте.
    Жаркое кровавое лето 84-го было в самом разгаре. Неделю спустя после первого боевого выхода вторую роту на «вертушках» высадили в горах за Бамианом. Задание звучало просто: в указанном месте устроить засаду, перехватить и уничтожить караван «духов». Навьючив рюкзаки и обвешавшись оружием, десантники длинной цепочкой двинулись в длительный переход. По словам ротного, до цели оставалось километров пятнадцать, бывалые солдаты только усмехались: это по прямой, а на деле все двадцать будет! Вперед выдвинулось охранение в составе отделения. Сысоев шел четвертым, вслед за минером, пулеметчиком и сержантом. Пятым топал смешливый десантник из Ярославля, уже полгода прослуживший в Афгане. На себе он тащил, пожалуй, побольше, чем Александр, однако это не мешало ему в промежутках между вдохами и выдохами прикалываться:
    – Эй, Санек, знаешь, что такое десантник? Целую минуту орел, а остальные пять суток – лошадь! В нее ты превращаешься, как только выпрыгиваешь из вертолета!..
    Сысоев только хмыкал, но помалкивал, предпочитая беречь «дыхалку» и силы, не забывая пристально, с любопытством озирать окрестности. Десантники шли по тактическому гребню, 10 – 15 метрами ниже хребта. Это позволяло быть менее заметными для «духовских» наблюдателей. Бойцы больше смотрели под ноги, стараясь не наступать на подозрительные камни, чем вертеть головами по сторонам.
    Внезапно сержант остановился, предостерегающе подняв руку, обернулся и шепотом приказал Сысоеву:
– Ну-ка, Санек, выглянь за гребешок! Только сильно не высовывайся!
– Есть!
    Александр осторожно передернул затвор «калаша», поставил на предохранитель и, стараясь помягче наступать на камни, начал карабкаться наверх, к основному гребню хребта. Достиг его и тут же приник к камням: совсем близко, метрах в тридцати, наискосок по склону поднималась цепочка людей в чалмах, накидках и шароварах, с автоматами и винтовками за плечами. Замыкал дюжину стрелок-бородач с гранатометом в руках, за его спиной качались несколько остроносых зарядов в сумке. «Духи» ступали легко, плавно, белея и голубея одеждами.
    Опешив, Александр посмотрел назад и увидел внизу застывших в тревожном ожидании десантников. Они были метрах в пятнадцати от гребня и, конечно, могли подняться сюда раньше «духов», но тогда пришлось бы вступить в бой со стрельбой в упор, с взаимными потерями. Холодный пот прошиб Сысоева, в долю секунды он понял всю трагичность и непоправимость ситуации: сейчас от его решения зависит судьба и жизнь не только ребят из отделения, но и всей роты. Поднявшись на гребень, душманы не упустят возможности расстрелять сверху всю растянутую цепочку шурави. Время словно замедлилось для молодого парня, мир сузился до цепочки врагов. Сделав знак десантникам – «духи» идут! – Александр повернулся, плавно, стараясь не щелкать, снял скобу предохранителя, потом отстегнул с пояса гранату-«лимонку» и положил рядом. Прицелился в переднего – в серых шароварах, зеленоватом балахоне и белой чалме. В прорезь прицела была хорошо видна черная, густая борода, злые темные глаза. Сысоев тихо, медленно выдохнул, довел ствол и нажал спуск. Резкий удар в плечо, грохот, блеск – валится передний «дух». Александр торопливо поймал на мушку второго, вонзил в него огонь, потом в третьего...
    «Духи» с криками рассыпались вправо-влево, прыгая, падая, прячась за камни. Сысоев схватил гранату, выдернул чеку и не мешкая бросил. И опять открыл огонь из автомата, полосуя очередями камни, пузырившиеся одежды. В ответ загремели выстрелы, потом ахнул гранатомет, но заряд разорвался в стороне, за выступом гребня. Поняв, что стрелок один, «духи» начали продвигаться вперед, перебегая, переползая от камня к камню, прикрывая друг друга огнем, пытаясь прижать шурави и не дать ему прицелиться. И в этот момент справа и слева от Сысоева застрекотали автоматные и пулеметные очереди, в «духов» полетели гранаты, добивая тех, кто попытался укрыться от пуль за камнями...