Штурмин Николай Константинович. Лейтенант, командир парашютно-десантного взвода В/ч пп 35919, 350-й гвардейский ПДП, 103 ВДД (г. Кабул)

    Стояла тихая южная ночь. Только далеко за сопками, что сливаются во мраке друг с другом, тускло мерцали огни приграничного городка да в глубине высокого неба бело-голубым светом переливались звезды. У подножия горы неумолчно журчала речка Кушка. Вот вспорхнула степная сова и бесшумно исчезла в темноте. Тишина, иногда на миг нарушаемая жестко звякнувшим металлом.
    И вдруг ярко вспыхнули сотни фар, взревели моторы, наполняя все вокруг ядовитым дымом. Казалось, яростный и голодный хищник, оскалив острые зубы и сверкая огненными глазами, подбирается к очередной жертве. Армада боевой техники, лязгая гусеницами и выбрасывая каменную крошку из-под колес, двинулась к государственной границе. Огненная змейка слепящих фар множества машин уползала все дальше на юг по чужой и неизведанной земле.
    Так в Афганистан входила по западному направлению Кушка – Герат – Кандагар 5-я мотострелковая дивизия. Ее основным местом дислокации был город Шинданд. 101-й мотострелковый полк остановился в Герате, а на базе одного из полков была развернута 70-я отдельная мотострелковая бригада в Кандагаре. Фактически дивизии поручалась задача прикрывать ирано-афганскую границу.
    Николай Штурмин в тот момент не был в составе дивизии, еще только учился в Рязанском десантном училище. Он с детства мечтал быть военным и к этой цели шел долгие годы. И вообще, всегда знал, что надо делать. В отличие от многих сверстников не курил, много занимался спортом, увлекался книгами о полководцах, земляках-героях.
    Коля родился в селе Илим-гора Неверкинского района, в многодетной крестьянской семье, где, в общем-то, никакой армией и не пахло. С детства видел, как выращивается хлеб, как мог, помогал отцу – машинисту ворохоочистителя, но хлеборобом так и не стал. После школы поступил в Калининское суворовское училище. Однажды в письме своему другу Ване Данилову с гордостью сообщил, что участвовал в военном параде на Красной площади. А потом от стал курсантом Рязанского высшего военно-воздушного десантного училища.
    Приехав на побывку в Илим-гору, встретившись с другом, поделился секретом: «Я написал рапорт о направлении меня в Афганистан. Просьбу удовлетворили. Только не говори о моем решении никому, пусть это пока остается в тайне. Об этом не знают даже родители. Не хочу их волновать».
    Иван растерялся от неожиданности, потом сказал: «Коля, подумай! Взвесь все «за» и «против». Ведь война там идет какая-то непонятная. Земля горит под ногами. Ребята наши гибнут». «Нет, Ваня, я все решил. Я думал об этом не раз. Ведь меня для этого и готовили в училище, а не только для парадов».
    ...Город Шинданд располагается на северо-западе Афганистана, между склонами Иранского нагорья и предгорьем Гиндукуша. Здесь вместе с 5-й гвардейской мотострелковой дивизией дислоцировался и прикомандированный к ней парашютно-десантный батальон из 350-го ПДП 103-й ВДД. Он и стал местом службы лейтенанта Штурмина. Появление десантников в составе мотострелкового соединения – оперативная необходимость. Мобильное подразделение использовали для проведения перехвата душманских караванов, захвата и уничтожения бандитских баз.
    Особенно досаждала советским войскам база душманов, расположенная в горном массиве Луркох. Массив этот представлял собой интересное и необычное место. На абсолютно голой равнине в радиусе шести километров высились каменные глыбы. Самая большая вершина достигала высоты трех километров.
    В центре массива находилась большая база с оружием, боеприпасами и продовольствием. Душманами там был оборудован неприступный лагерь, откуда они совершали набеги на дорогу, по которой непрерывно шли в Кандагар наши и афганские колонны, а также на расположение отдельной 70-й МСБР. Все подступы и радиальные ущелья, ведущие в центр горного массива, были заминированы.
    Много пришлось повозиться советским войскам с неприступным бандитским логовом, прежде чем 5-я МСД, десантники и афганская пехотная бригада взяли и разгромили базу. Когда Штурмин в ноябре 1981 года прибыл к месту службы, база была уже взята, и десантники охотились за отдельными группами душманов и их караванами, пробиравшимися из Ирана в центральные провинции Афганистана. Но хлопот, конечно, у советских войск не уменьшилось: мятежники, несмотря на большие потери, плодились, словно гидра, с каждым годом росла их численность.
    В один из июньских вечеров 1982 года комбат вызвал к себе временно исполнявшего обязанности командира роты лейтенанта Штурмина: «Есть для тебя дело. По данным разведки, в двадцати пяти километрах севернее города Фарах по ущелью Мазари должен пройти караван с оружием для моджахедов. Сведениями о чисенности состава, к сожалению, не располагаем. Район этот известен тебе по прошлому бою».
    Было за полночь, когда Штурмин вышел из штаба. На темном небе переливались звезды, излучая таинственно-загадочный свет. Эта южная страна никогда не вызывала тех ощущений, которые Николай испытывал при общении с родным, милым сердцу краем. Здесь каждый метр каменистой земли, каждый кишлак или мост – свидетельство боев и засад, человеческого мужества и страданий.
    На рассвете рота выступила в направлении Фараха.
    Сначала дорога шла по равнине, выжженной палящими лучами южного солнца. Поднимая колесами бронетранспортеров густую желтую пыль, рота втянулась в Долину смерти. Длиной почти в 50 километров, защищенная неприступными горами, она коридором тянется с востока на запад. Рассказывали, что в недавнем прошлом здесь гибли и бесследно пропадали целые караваны. До сих пор тут и там встречаются на пути высушенные жарким солнцем скелеты и черепа животных и людей.
Выйдя к намеченной точке, рота спешилась, укрыла машины и рассредоточилась по обе стороны ущелья. Но пришлось ждать целые сутки, прежде чем головной дозор подал условный знак: со стороны заброшенного кишлака движется караван. Вернувшиеся разведчики доложили: в нем десятка два лошадей и верблюдов, более полусотни «духов». Штурмин дал команду по рации приготовиться к бою.
    Караван втянулся в ущелье. «Духи» шли осторожно. Подпустив их метров на пятьдесят, десантники открыли шквальный огонь с двух сторон. Не ожидавшие такой атаки моджахеды в панике заметались по ущелью и, бросив лошадей, кинулись обратно. Автоматно-пулеметные очереди и разрывы гранат смешались с предсмертными криками душманов и ржанием лошадей.
    Бой заканчивался. Вскоре стрельба прекратилась. Уцелевшие «духи» скрылись за поворотами ущелья. Десантники собрали трофейное оружие, грузы, все погрузили в грузовики. Колонна тронулась обратно. Настроение у ребят было приподнятое: уничтожить караван практически без потерь (лишь несколько раненых) – это удача.
    О том, что произошло дальше, рассказывает боевой товарищ Николая Штурмина гвардии лейтенант Городецкий: – В тот день, 23 июня, мы возвращались на базу после выполнения боевого задания. Николай Штурмин ехал впереди на бронетранспортере вслед за саперами. Я ехал за ним на грузовой машине. Когда мы проехали кишлак Сахобдоза, десятью километрами севернее города Фарах, и приближались к кишлаку Тапа, из засады ударили душманы. Им удалось застать нас врасплох на открытом месте.
    Командир дал команду укрыться. Он и здесь был впереди, на самом трудном участке, ближе всех к противнику. Выдвинутые вперед два отделения приняли на себя лобовой удар. Остальные били по душманам с флангов. На подходе было вызванное по рации подкрепление. Чаша весов стала склоняться в нашу сторону.
    Враги сделали попытку зайти с тыла. Николай на бронетранспортере во главе взвода бросился наперерез. Остановившись у арыка, по которому продвигались бандиты, он открыл шквальный огонь. Многие были уничтожены, остальные стали поспешно отступать. Этот маневр решил исход боя. Умелыми действиями командир спас в тот день многих, в том числе и меня, когда я отводил не защищенных броней людей в укрытие, выносил раненых.
    И вот когда бой уже стихал, со стороны сада внезапно раздались выстрелы снайпера. Он успел сделать несколько выстрелов, прежде чем был уничтожен сам. К сожалению, они оказались роковыми. Командир был тяжело ранен, но продолжал управлять боем до приезда доктора. Прошло много времени, прежде чем на вертолете Штурмина отправили в госпиталь. Николай был в сознании, говорил, что раны несерьезные. Однако большая потеря крови сыграла трагическую роль, и утром следующего дня нам сообщили, что Николай умер. Этот бой оказался для него последним. Тяжкое горе подкосило родителей. Константин Матвеевич так и не оправился от потрясения, через год умер. Не намного пережила его и Нина Федоровна. Остались брат Сергей и сестра Валентина.
За свой последний бой лейтенант Николай Штурмин был посмертно награжден орденом Красной Звезды. В местной школе с помощью учеников и родственников героя     оформлен памятный стенд. А пока человека помнят – он жив.